Пока шел вышеприведенный разговор, Ла Моль и Коконнас стояли у дверей на часах, Ла Моль - немного грустный, Коконнас - немного встревоженный.

У Ла Моля было время поразмыслить, а у Коконнаса - как нельзя лучше помочь ему.

- Что ты думаешь обо всем этом, друг мой? - спросил Ла Моль.

- Я думаю, - отвечал пьемонтец, - что это какая-то дворцовая интрига.

- А если придется, ты примешь в ней участие?

- Дорогой мой, - отвечал Коконнас, - выслушай меня внимательно и постарайся извлечь пользу из того, что я тебе скажу. Во всех интригах разных принцев, во всех королевских кознях мы можем, особенно мы с тобой, только промелькнуть, как тени; там, где король Наваррский потеряет кусок пера от шляпы, а герцог Алансонский - лоскут плаща, мы с тобой потеряем жизнь. Для королевы ты лишь прихоть, а королева для тебя - мечта, не больше. Сложи голову за любовь, мой дорогой, но не за политику.

Совет был мудрый. Ла Моль выслушал его печально, как человек, который чувствует, что, стоя на распутье между рассудком и безрассудством, он изберет путь безрассудства.

- Для меня королева - не мечта, Аннибал, я люблю ее, и - к счастью или к несчастью - люблю всей душой. Ты скажешь, что это безрассудство! Да, я безумец, согласен! Но ты, Коконнас, человек благоразумный, и ты не должен страдать из-за моих глупостей и моей злой судьбы. Ступай к нашему герцогу и не бросай на себя тень.

Коконнас, поразмыслив с минуту, поднял голову.

- Дорогой мой, - заговорил он, - все, что ты говоришь, совершенно справедливо; ты влюблен, ну и веди себя как влюбленный. Я же честолюбив и, как честолюбец, считаю, что жизнь дороже поцелуя женщины. Когда мне придется рисковать жизнью, я поставлю свои условия. И ты, бедный мой Медор "Медор - персонаж поэмы великого итальянского поэта Лудовико Ариосто (1474 - 1533) "Неистовый Роланд", красивый, храбрый и скромный юноша.", постарайся поставить свои.

С этими словами Коконнас протянул Ла Молю руку и ушел, обменявшись с товарищем улыбкой и взглядом.

Минут через десять после того, как он покинул свой пост, дверь отворилась, из двери осторожно выглянула Маргарита, взяла Ла Моля за руку и, не говоря ни слова, отвела его в самую дальнюю комнату, собственноручно и весьма тщательно затворяя двери, что свидетельствовало о серьезности предстоящего разговора.

Войдя в комнату, она остановилась, потом села на стул черного дерева и, взяв за руки Ла Моля, привлекла его к себе.

- Теперь, мой милый друг, когда мы одни, поговорим серьезно, - сказала она.

- Серьезно, государыня? - переспросил Ла Моль.

- Или любовно! Да, да, так вам больше нравится? Серьезные вопросы могут быть и в любви, особенно если это любовь королевы.

- В таком случае поговорим о предметах серьезных, но с условием, что вы, ваше величество, не будете сердиться на меня, если я заговорю с вами безрассудно.

- Я буду сердиться только в том случае, Ла Моль, если вы будете говорить мне "государыня" или "ваше величество". Для вас, дорогой, я просто Маргарита.

- Да, Маргарита! Да, жемчужина моя! "Маргарита (греч.) - жемчужина." - страстно глядя на королеву, воскликнул молодой человек.

- Так-то лучше! - сказала Маргарита. - Итак, вы ревнуете, мой красавец?

- О, до потери рассудка!

- А еще как?..

- До безумия, Маргарита!

- К кому же вы ревнуете?

- Ко всем.

- А все-таки?

- Прежде всего к королю.

- По-моему, после того, что вы видели и слышали, на этот счет вы можете быть спокойны.

- Затем к этому де Муи, которого я впервые видел сегодня утром и который уже сегодня вечером стал довольно близким вам человеком.

- К де Муи?

- Да.

- Откуда у вас такие подозрения?

- Выслушайте меня... Я узнал его по росту, по цвету волос, по бессознательному чувству ненависти! Ведь это он сегодня утром был у герцога Алансонского?

- Хорошо, но какое же это имеет отношение ко мне?

- Герцог Алансонский - ваш брат, и, говорят, вы очень его любите; вы, вероятно, намекнули ему на потребности вашего сердца, а он, по придворному обычаю, отнесся к вашему желанию благосклонно и ввел к вам де Муи. Было ли только счастливой для меня случайностью то, что король Наваррский оказался здесь одновременно с ним? Не знаю. Но, во всяком случае, будьте со мной откровенны, государыня: такая любовь, как моя, сама по себе имеет право требовать откровенности как награды. Видите, я у ваших ног. Если ваше чувство ко мне - мимолетная прихоть, я возвращаю вам ваше слово, ваше обещание, вашу любовь, возвращаю герцогу Алансонскому его милости и мою должность дворянина из его свиты и иду искать смерти под стенами осажденной Ла-Рошели, если любовь не убьет меня раньше, чем я туда попаду!

Маргарита с улыбкой слушала эти исполненные очарования слова, любуясь его движениями, исполненными изящества; потом задумчиво склонила красивую голову на свои горячие руки.

- Вы любите меня? - спросила она.

- О государыня! Больше жизни, больше спасения моей души, больше всего на свете! А вы, вы.., меня не любите.

- Несчастный безумец! - прошептала она.

- Да, да! - стоя на коленях, воскликнул Ла Моль. - Я говорил вам, что я безумец!

- Итак, дорогой Ла Моль, главная цель вашей жизни - любовь?

- Одна-единственная, государыня.

- Хорошо, пусть будет так! Все остальное я постараюсь сделать дополнением к этой любви. Вы меня любите, вы хотите остаться при мне?

- Я молю Бога только об этом - никогда не разлучать меня с вами.

- Хорошо! Вы не расстанетесь со мной, Ла Моль, - вы мне необходимы.

- Я вам необходим? Солнцу необходим светляк?

- А если я вам скажу, что я люблю вас, - будете ли вы всецело мне преданы?

- А разве я уже не всецело вам предан?

- Да, но у вас, прости меня, Господь, все еще есть какие-то сомнения.

- О, я виноват, я неблагодарен, или, вернее, - как я уже сказал, а вы согласились, - я безумец! Но зачем господин де Муи был у вас сегодня вечером? Почему я его видел сегодня утром у герцога Алансонского? Зачем этот вишневый плащ, это белое перо, это стремление подражать моим манерам? Ах, не вам я не верю, а вашему брату!

- Несчастный! - сказала Маргарита. - Да, несчастный, если вы думаете, будто герцог Франсуа простирает свою любезность до того, что подсылает вздыхателей к своей сестре! Вы безумец: вы говорите, что вы ревнивы, а вы попросту недогадливы! Так знайте, Ла Моль, что герцог Алансонский завтра же убил бы вас своими руками, если бы узнал, что сегодня вечером вы были у меня, у моих ног, а я, вместо того чтобы выгнать вас вон, говорила: Ла Моль, останьтесь, потому что я люблю вас, красивый юноша! Понимаете? Я вас люблю! И я повторяю, что он вас убил бы!

- Великий Боже! - воскликнул Ла Моль, отшатываясь и с ужасом глядя на Маргариту. - Неужели это возможно?

- Все возможно, друг мой, в наше время и при таком дворе. И еще одно: не ради меня явился в Лувр де Муи, надев ваш плащ и скрыв лицо под вашей шляпой, а ради герцога Алансонского. Но ввела его сюда я, приняв за вас. Он знает нашу тайну, Ла Моль, и его надо пощадить.

- Я предпочел бы убить его, - заметил Ла Моль, - это проще и надежнее.

- А я, мой храбрый друг, - возразила королева, - предпочитаю, чтобы он был здрав и невредим, а вы узнали бы все, ибо его жизнь не только полезна нам, но и необходима. Выслушайте меня и хорошенько подумайте, прежде чем ответить: так ли вы меня любите, Ла Моль, чтобы порадоваться, когда я стану настоящей королевой, иными словами, властительницей действительно существующего королевства?

- Увы, государыня, я люблю вас достаточно сильно, чтобы каждое ваше желание стало моим, хотя бы оно составило несчастье всей моей жизни!

- Хорошо! Хотите помочь осуществить мое желание и обрести еще большее счастье?

- Тогда я потеряю вас! - воскликнул Ла Моль, закрывая лицо руками.

- Вовсе нет! Напротив: из первого моего слуги вы станете моим первым подданным. Вот и все.

- Здесь не место выгодам.., не место честолюбию! Не унижайте сами того чувства, какое я питаю к вам, государыня... Только преданность, одна преданность - и больше ничего!

- Благородная душа! - сказала Маргарита. - Хорошо! Я принимаю твою преданность и сумею отплатить за нее.

Она протянула обе руки Ла Молю - тот покрыл их поцелуями.

- Так как же? - спросила Маргарита.

- Сейчас отвечу, - сказал Ла Моль. - Да, Маргарита, я начинаю понимать тот смутный для меня проект, о котором шла речь среди нас, гугенотов, еще до дня святого Варфоломея; ради его осуществления и меня в числе многих, более достойных, отправили в Париж. Вы хотите создать настоящее Наваррское королевство вместо мнимого; к этому вас побуждает король Генрих. Де Муи в заговоре с вами, так ведь? Но при чем тут герцог Алансонский? Где для него трон? Я его не вижу. Неужели герцог Алансонский столь преданный вам.., друг, что помогает вам, ничего не требуя в награду за опасность, какой он себя подвергает?

- Друг мой, герцог участвует в заговоре ради самого себя. Пусть заблуждается: он будет отвечать своею жизнью за нашу жизнь.

- Но я состою при нем, разве я могу предать его?

- Предать? А где же тут предательство? Что он вам доверил? Не он ли вас предал, когда отдал де Муи ваш плащ и шляпу, чтобы тот мог свободно проходить к нему? Вы говорите: "Я состою при нем"! Но при мне вы состояли раньше, чем при нем, мой милый друг! И разве он доказал вам свою дружбу, а не я - свою любовь?

Ла Моль вскочил, бледный, как будто пораженный громом.

- О-о! Коконнас предсказывал мне это, - прошептал он. - Интрига обвивает меня своими кольцами.., и задушит!

- Так как же? - спросила Маргарита.

- Вот мой ответ, - сказал Ла Моль. - Там, на другом конце Франции, где ваше имя прославлено, где всеобщая молва о вашей красоте дошла до меня и пробудила в моем сердце смутное желание неизвестного, - там говорят, что вы любили не один раз и что каждый раз ваша любовь оказывалась роковой для тех, кого вы любили, - их уносила смерть, словно ревнуя к вам.

- Ла Моль!..

- Не перебивайте, дорогая Маргарита, жемчужина моя! Говорят еще, будто сердца верных вам друзей вы храните в золотых ларчиках "Она носила широкие фижмы со множеством карманчиков, в каждом из коих помещалась коробочка с сердцем одного из ее возлюбленных: после смерти она приказывала забальзамировать их сердца. Эти фижмы Маргарита каждый вечер вешала на крюк за спинкой кровати и запирала на замок. (Тальман де Рео. "История Маргариты Валуа"). (Прим, автора)." , иногда благоговейно смотрите на печальные останки и с грустью вспоминаете о тех, кто вас любил. Вы вздыхаете, моя дорогая королева, глаза ваши туманятся, значит, это правда. Так пусть я буду самым любимым, самым счастливым из ваших возлюбленных. Всем остальным вы пронзили только сердце, и вы храните их сердца; у меня вы берете больше - вы кладете мою голову на плаху... Поклянитесь же, Маргарита, поклянитесь мне жизнью здесь же, что если я умру за вас, как говорит мне мрачное предчувствие, и палач отрубит мне голову, вы сохраните ее и иногда коснетесь ее губами. Поклянитесь, Маргарита, и за обещание такой награды от моей королевы я буду нем, стану, если потребуется, изменником и подлецом, иными словами, буду предан вам беззаветно, как подобает вашему возлюбленному и сообщнику.

- О, какая скорбная, безумная мечта, мой дорогой! - сказала Маргарита. - Какая роковая мысль, мой любимый !

- Клянитесь же...

- Вы хотите, чтобы я поклялась?

- Да, вот на этом серебряном ларчике с крестом на крышке. Клянитесь!

- Хорошо! - сказала Маргарита. - Если, не дай Бог, твои мрачные предчувствия осуществятся, любимый мой, клянусь тебе этим крестом, что, пока я жива, ты, живой или мертвый, будешь со мной; если я не спасу тебя от гибели, которая тебя настигнет из-за меня, - да, я знаю, только из-за меня, - я дам твоей бедной душе это утешение, которого ты требуешь и которого заслуживаешь.

- Еще одно, Маргарита. Теперь я могу спокойно умереть, но я могу и не погибнуть - ведь наше дело может увенчаться успехом, и тогда король Наваррский станет королем, а вы - королевой. Тогда король увезет вас с собой, и ваш договор о раздельной супружеской жизни нарушится, а это повлечет за собой нарушение нашего договора. Слушайте же, моя милая, моя горячо любимая Маргарита: одно ваше слово успокоило меня на случай моей смерти, а теперь успокойте меня на случай, если я останусь жив.

- О нет, не бойся, я твоя душой и телом! - воскликнула Маргарита, снова протягивая руку к ларчику и кладя ее на крест. - Если отсюда уеду я, со мной уедешь и ты; если король откажется взять тебя с собой, я с ним не поеду.

- Но вы не решитесь ему противиться!

- Мой любимый Гиацинт "Игра слов: Гиацинт - одно из имен Ла Моля и имя греческого царевича, любимца Аполлона, юноши, отличавшегося необыкновенной красотой. Когда он погиб, из его крови Аполлон создал цветок Гиацинт (греч, миф).", ты не знаешь Генриха! Генрих сейчас думает только о троне, а ради этого он готов пожертвовать всем, чем обладает, и уж подавно тем, чем не обладает. Прощай!

- Вы меня гоните? - с улыбкой спросил Ла Моль.

- Час поздний, - ответила Маргарита.

- Да, но куда же мне идти? У меня в комнате де Муи и герцог Алансонский!

- Ах да, верно, - с обаятельной улыбкой сказала Маргарита. - Да и мне надо еще многое рассказать вам о заговоре.

С этой ночи Ла Моль стал уже не просто фаворитом королевы: он получил право высоко нести голову, которой было уготовано, и живой и мертвой, такое сладостное будущее.

Но временами голова клонилась долу, лицо бледнело, и горькое раздумье прокладывало борозду между бровями молодого человека, некогда веселого - теперь счастливого!